Фламинго и пустота
Что делать и чего делать не стоит в пустыне Атакама. Красивее пустыни на рассвете бывает только пустыня на закате. Теперь, побывав в Лунной долине Атакамы, я это знаю наверняка.
Нарисованное солнце и другие миражи
Чилийцы невероятно педантичны во всем, что касается достопримечательностей. Даже самую незначительную археологическую находку они снабдят упоминанием в путеводителе, указателем на дороге и большим красивым щитом рядом с самим объектом. Если вы все же решитесь погонять по местным дорогам без постромок туроператоров, вас не оставят без объяснений. И подробно распишут, что вот эти малозаметные солнышки и человечки на камнях называются пиктографами, а вон те еще никак не называются, происхождение их неясно, но находят их во множестве, а во-о-он в ту сторону в глубь пустыни будут арт-объекты известного происхождения, построенные современным скульптором на народные налоги.
Арт-объекты сменяют "кебрады", огромные расколы в пустыне. Словно кто-то разломил корочку у холмов и так оставил. Так что гнать по пустыне довольно интересно, даже когда еще далек от основных ее чудес. Дорога к сердцу Атакамы лежит через Панамерикану, через кебрады, мимо отбежек к пиктографам и с Панамериканы уходит прямо от океана к горам под прямым же углом. Ехал-ехал, поворот — и полетел к горам, в Каламу, столицу пустыни, про которую когда-то учили в школе, что это:
- самое сухое место на Земле,
- самая дикая пустыня в мире,
- самое опасное для человека высокогорное плато.
Если честно, я ожидал, что придется не выключать кондиционер ни на секунду и, однажды забыв пополнить запасы воды, умереть от жажды у подруги на руках. Прямо посреди всей этой красоты, которой тоже, признаться, ждал. Дорога с Панамериканы на Каламу оказалась не хуже и не лучше самой Панамериканы: полоса туда, полоса обратно приличного асфальта. Собственно, это и есть старая Панамерикана. Ровно так шла первая дорога, идущая от Панамского канала до Буэнос-Айреса. Под Каламой начались развязки и расширение трассы, асфальт пошел уже неприлично хорошего качества. Иногда в сторону отходили грунтовки, подозрительно ровные и укатанные. Грунтовки в Чили грейдят и поверх уминают катком. Классический образчик такой дороги — то, что здесь называют "стабилизированный солончак", укатанная, прижатая соль, ставшая твердой как камень. В дождь, наверное, должна быть скользкой, как гололед с водой, но дожди редки. Такой стабилизированный солончак убедительно изображает асфальтовую дорогу в заповедники фламинго, такой же дотащит до деревни, в которую почему-то еще не проложили асфальт с теми фонарями на солнечных батареях, которые так любят ставить чилийцы в "диких труднодоступных местах". Хотя не все, конечно, так уж просто. В Атакаме до сих пор есть изрядные куски плато, неразминированные с войны, они все закрыты колючей проволокой от греха, но они точно есть, я их видел. Есть места, где люди ездят без дорог по плоскости и по наитию, и на очень многих местных машинах дуга антенны при случае встает торчком метра на три, чтоб докричаться до соседа километров на не-знаю-даже-на-сколько. Есть здесь дороги, что идут не пойми по чьей территории: не то там Чили, не то уже Боливия, с которой Чили, между прочим, до сих пор не подписала мирный договор, и мы по одной такой полудороге-полутропе по недоразумению покатались. Красота нереальная, местами страшновато, — но ехать можно, вполне дорога, даже местами со знаками и километражем.
Столица Каламского края Калама представляет собой вполне обычный городок, у которого все хорошо. Туризм прет. Соль добывается. На краю оазиса Калама стоит торговый холл, с огромным супермаркетом, где можно пополнить запасы воды, а еще йогуртов, пива, свежих соков, фруктов, купить горячего хлеба, от зерновой лепешки до белого итальянского с оливками и сушеными помидорами... Если бы у нас возникла идея замутить в пустыне шашлыки, купили бы мяса, но на тот момент у нас еще оставался внутренний трепет перед предстоящей "экспедицией". В центре оазиса Калама нами были обнаружены церковь, сквер, в котором играл приятный джаз, куча отелей и... толпа отважных покорителей пустыни с мороженым и пивом.
Лунная долина Пополнив запасы воды и йогуртов, наша экспедиция выдвинулась в сторону оазиса Сан-Педро де Атакама, в "маленькую деревню в самом сердце пустыни", по дороге решив заехать в Лунную долину, где мы еще хотели, если найдем место под скалой, защищенное от ветра, переночевать. Подруге хотелось поснимать долину не только на закате, но и на рассвете и ранним утром. Укатанная грунтовка отвернула от основной трассы, обогнула минное поле и привела... к пропускному пункту заповедника, где с нас взяли денег и обещание вернуться до восьми, выдали карту с точками, где нам непременно, если что, окажут помощь рейнджеры. И, во избежание, предупредили, что все эти же рейнджеры, если что, помогут нам выбраться из заповедника, если мы, если что, свернем не туда и застрянем, бедные, после темноты. Но это все фигня. Что не переночевали, что Лунная долина оказалась не диким куском нетронутой природы, а вполне себе размеченной и подписанной туристической дорогой. Она все равно нереально красива. И к тому же мы оказались там в полнолуние, и скалы, и луна над ними, и соленый красный песок — все вдруг оказалось правдой, все было настоящим.
Бог с ним, что на каждой скале стояло по фотографу, снимающему кто на мыльницу, кто на зеркалку, а кто и на среднеформатный панорамный "хорсман". Снимали они Марс. По недоразумению названный Луной.
Сан-Педро де Атакама
Маленькая деревня в самом сердце пустыни сейчас разрослась до довольно жирного села в самом сердце пустыни. И большая часть этого села представляет из себя некую реплику не то Дахаба, когда там еще жили хиппи, не то Гоа, когда там еще не поселились яппи. Но уже не летописного, а переходного периода: гостиницы, хостелы, бары, кафе, лавки с фенечками, отчетливый запах травы. И магазинчики с этими, знаете, такими живописными художественными лохмотьями, которые хиппи впаривают еще не хиппи за мучас миллионас песетас, чтоб те стали выглядеть как хиппи и не выделялись уже из толпы прочих экстравагантных товарищей. Подруги от таких мест теряют волю к приключениям, зато мигом вспоминают навыки шопинга. Все магазинчики и бары по совместительству являются турбюро, потому там везде рекламируют:
- Экспедицию в Боливию.
- Крутую экспедицию в Долину Гейзеров.
- Крутую экспедицию в Лунную долину.
- Экскурсию в заповедник фламинго. И заодно экспедицию к солончакам рядом.
Мы решили, что повисим тут дня два и попробуем покорить Атакаму самостоятельно, без проводников-аборигенов. Сами и легко нашли отель с удобной парковкой, укутались в живописные лохмотья и пошли в толпу яппи-хиппи тусить. Из открытий той ночи: холодает стремительно, так, что кажется, вот-вот выпадет снег. Хотя днем было так жарко, что временами думали, вот-вот выпадем в обморок. В деревне ночью красивее, чем днем. Везде горят фонарики, свечки, двери баров открыты, окна ресторанчиков распахнуты, везде смех, флирт и чилийское вино. Усталые, но довольные мы рухнули спать, поставив будильник на полчетвертого утра, потому что хотели еще до рассвета оказаться в долине гейзеров.
Умные путеводители утверждали, что перед рассветом они активнее всего. И даже так: шоу гейзеров начинается с первым лучом солнца, долина просыпается и фонтанирует.
Долина гейзеров
И мы встали. И мы поехали.
Я рулил, она таращила глаза в темноту.
КАК ПОПАСТЬ В АТАКАМУ
Вариант 1
Рентовать машину в Сантьяго и гнать по Панамерикане до самой Антофагасты (а это уже в Атакаме), где и повернуть на Каламу. Южная оконечность пустыни находится примерно в 800 км к северу от Сантьяго.
Вариант 2
Авиакомпания LAN Chile из Сантьяго каждый день летает в Каламу, Токопилью, Арику и Икике.
Перелет до города Калама в среднем занимает около двух часов. Если не хочется ездить по пустыне из Каламы, любой таксист и туроператор с удовольствием забросит в Сан-Педро де Атакама. Но можно рентовать машину в Арике или Икике и везде разъезжать своим ходом.
В Арику из Сантьяго лететь два с половиной часа, в Икике — два с четвертью.
Вариант 3
Ночным автобусом в Антофагасту, где взять экскурсии по Атакаме или рентовать машину.
NB: "пульманы", рейсовые автобусы на длинные расстояния, в Чили двухэтажные, салон напоминает самолетный, места разделяются по классам, но удобны все. Первые кресла на втором этаже — серьезное испытание для впечатлительных и нервных людей, поскольку пульманы идут по трассе на неслабой скорости.
Впереди и позади нас на серпантинах мелькали фары и стопари. Вся деревня прочитала умные путеводители, автобусы и джипы с лопатами и канатами на внешней обвеске устремились в экспедицию в таинственную и труднодоступную долину по асфальтовому шоссе областного значения. Но в какой-то момент асфальт внезапно перешел в грунтовку. И пару часов в темноте по колдобинам и бродам стоили немалых нервов. Но долина...
Долина бурлила в ночи. Долина клокотала и вздыхала. Долина действительно просыпалась на рассвете. И солнце вышло из-за боливийской горы и очень быстро заполнило светом и теплом чилийскую землю. Но больше всего вставило днем. Возможно, потому что к тому времени уже несколько часов я гулял на высоте выше 4000 метров над уровнем моря, а там прет, и начинается какая-то антигорняшка: прилив сил и настроения. Человеческий организм на этих высотах уже не живет, а умирает, а напоследок устраивает себе эндорфиновый кайф. За таким альпинисты поднимаются в горы, где и подсаживаются на него. Мне он тоже знаком, и я его тоже люблю, если честно.
Самое сухое место на земле
Днем пустыня стала разноцветной: красной, желтой, зеленой, синей. И тут же стало видно, что в Атакаме как-то слишком уж много воды. Ночью переезжали пару ручьев. Но я не ожидал, что их больше. И что в пустыне может быть столько зелени, я тоже не знал. Хотя и дорога на Сан-Педро де Атакама мне показалась подозрительно живой. И через наш отель в оазисе тек ручей. А горы, что стоят над пустыней, особенно вулкан Ликан-кабур, сияют толстыми снежными шапками, то есть ледниковая вода должна быть в избытке. На обратном пути, залюбовавшись горами и холмами, заросшими травой, мы свернули с накатанной грунтовки в какой-то не тот поворот и вскоре оказались в местах, неизвестных гугль-мапу. Дорога петляла, пылила, спускалась, и мы решили, что если она ведет в Боливию, возражать не станем, такая кругом была красота: вершины сияли, вулкан попыхивал, ручьи текли, викуньи бегали. Но, как ни странно, дорога, попетляв над обрывами, все же слилась с туристической. И я до сих пор не знаю, ездили мы уже в Боливию или пока еще нет.
Брошенные города Если долго ехать по пустыне, начинаешь уже не выискивать закономерности, а просто знать, что есть такая-то и такая-то последовательность. Например, если на белом выжженном плоском участке видно заброшенное почерневшее от солнца кладбище, значит к горушкам приклеились заброшенные же домики цвета горушки и потому почти неразличимые, если бы не черное это кладбище, как маркер брошенного большого жилья. Среди горушек туг
же появится заброшенный завод. Когда-то за землю, по которой приходится сейчас ехать, отчаянно воевали. Первая Тихоокеанская война на Южно-Американском континенте была за гуано (залежи птичьего говна), я не шучу. Это правда. Мощнейщее природное удобрение нам теперь и не нужно, и не знакомо. Вторая Тихоокеанская война случилась за селитру.
Северная часть пустыни, вместе с портом Икике, принадлежала Боливии, селитру из нее вынимали англичане. И, когда Боливия захотела получить с них налоги за все вынутое и к тому же получать впредь, англичане посчитали, что будет дешевле даль оружие чилийцам, претендовавшим на эту землю. Перуанцы могли вступиться за Боливию, с которой у них был договор, потому им тоже досталось. Дрались тут страшно. По меркам континента, конечно, где вообще войны проходят относительно бескровно. При этом все командиры со всех сторон были не просто знакомы друг с другом, а до того дружили семьями, все они были героями освободительных войн с Испанией. Как бы там ни было, додрались они до того, что земля и селитра в ней стали чилийскими. Селитру после войны какое-то время добывали, но как-то очень быстро у мира отпала в ней необходимость. И куча городишек селитрового бума вымерло. Заводы закрывались, люди уезжали, и теперь в пустыне стоят призраки былого благополучия. Как вот город Хам-берстоун с театром на 800 мест, церковью, школой, огромным плавательным бассейном, вокзалом, гостиницей и бараками для рабочих семей. Мы ходили по нему совсем одни, только ветер гудел в проводах и где-то очень далеко лаяла собака.
Фламинго
После отважного покорения Долины гейзеров нужно было чем-то себя занять. И мы поехали на солончаки смотреть фламинго. Все же это самые смешные птицы на свете. Целыми днями ходить вниз головой и пылесосить дно! Как искренний поклонник Льюиса Кэррола, я очень и очень пожалел, что у меня нет с собой каких-нибудь маленьких животных, годных для игры с фламинго в крокет. Но тут они стали перелетать с одного озера на другое. И я два часа не находил в себе силы уехать оттуда, наконец, оторваться от зрелища уморительно гордых полетов на фоне гор. Садилось солнце, стремительно холодало, вышла луна, и только тогда мы уехали. Из заповедника фламинго, из Атакамы.
А потом и из Чили.
Текст Мартин Кац, фото Ксения Рагозина
Журнал "XXL"