Дарья Мороз: Без сантиметров
Она вышла замуж, родила дочку и бесповоротно повзрослела. Она уже не лепит, как прежде, кукол из художественной пластики, она сама - пластилин в руках талантливого мужа-режиссера. Но Дарья МОРОЗ не хочет забывать, как пахли виниловые пластинки в ее детстве.
— На улице, в публичных местах узнают, окликают?
— Ну да, но я себя каждый раз как-то неловко чувствую. Обычно говорят: «Это вы?» И что отвечать — «Да, это я»? {Смеется.)
— А с каким персонажем чаще ассоциируют?
— Бывают культовые роли, как, например, Каменская в одноименном сериале моего отца. Я в таких не засветилась, поэтому чаще люди понимают, что перед ними актриса, что в каком-то фильме ее видели, но не помнят, в каком именно: «Смотри-смотри, вот идет, как ее.,.» И это хорошо — не хотелось бы, чтобы ко мне приклеился какой-то один образ.
— Сейчас вот многие следят за парой Лена — Олег из сериала «Без свидетелей» на Первом канале. Странные, страстные отношения, в которых пытается разобрать психоаналитик. Ваша героиня — бизнесвумен, которая, похоже, в конфликте со своей женской природой. Интересно было сниматься в этой роли?
— Безусловно! Обычно я не соглашаюсь на такие длительные проекты, этот исключение. Более того, сама напросилась на пробы, хотя все считали, что я на эту роль не подхожу. Привыкли, что я играю каких-то страдалиц, а тут... Но в результате все сложилось. Прекрасный режиссер Илья Малкин, отличный сценарий — за прошлый год этот проект у меня, пожалуй, любимый.
— Где еще вас увидим в ближайшее время?
— Ближе к зиме на канале НТВ покажут шестнадцатисерийный проект под названием «Крапленый». Это история друзей, большая часть сюжета разворачивается в тюрьме. У меня там роль небольшая, но любопытная. Скоро будет премьера «Стальной бабочки» Рената Давлетьярова — моя роль эпизодическая, но тоже отличная. Надеюсь, к зиме выйдет полная версия сериала «Не плачь по мне, Аргентина!». Сейчас снимаюсь в проекте под условным названием «Департамент собственной безопасности», в него меня втянул один из его режиссеров и продюсеров Сергей Газаров. Параллельно идут съемки семейной саги замечательного Владимира Краснопольского под рабочим названием «Дом с лилиями». У меня одна из двух главных женских ролей. Я в состоянии приятного шока — все делается с огромной кропотливостью, с долгими подробными репетициями. Давно уже не получала такого удовольствия от процесса.
— Это все в хорошем смысле попса. Но в этом году была еще и скандальная театральная премьера — «Лир. Комедия» вашего мужа Константина Богомолова, в которой вы играете фантастического персонажа — генерала советской армии Семена Михайловича Корнуэлла.
— Если говорить обобщенно, то это история про эпоху возвдей. А еще это довольно жестокая история про безумие, драйв и огромную энергию крови.
— В спектакле произошла гендерная рокировка: женщин играют мужчины, а мужчин — женщины. И что же вы поняли про сильный пол, вжившись в образ генерала?
— Костя никогда не назначает актера на роль, если не видит в нем как человеке нужных качеств. Если суть роли и твоя суть совпадают, твоя сущность в результате наполнит роль тем, чем нужно, и все будет происходить само собой. Все актрисы, занятые в спектакле, скажем так, мужеподобны. Мы не играем мужичков, а существуем на сцене такими, какие мы есть: с нашими голосами, нашей пластикой. Конечно, никакого харкания, сморкания, «рукой по столу» и всех этих примитивных атрибутов «мужского».
— А вы не испугались, когда поняли, что в вас сидит «мужчина»?
— Костя со своими артистами работает жестко и даже жестоко — он прежде всего учит признавать в себе наличие как положительных, так и отрицательных качеств. Принимать себя во всей полноте и сложности. Мужеподобность, например, как в случае с генералом, он заставил вынимать из себя. Не могу сказать, что я испытывала дискомфорт. Мне кажется, каждый человек в глубине души все про себя знает. Но любая театральная работа — это открытие новых граней. Из меня много раз лепили каких-то жертв, но никогда не трогали настоящие жизненные ноты. Костя из меня это вытащил.
— Может быть, он как близкий человек лучше других вас разглядел?
— Нет, он так работает со всеми артистами. Это его система.
— А эта ваша жесткость, «мужественность» в частной, личной жизни не создает проблем? Ради гармонии в семье женщина не должна быть мягкой, компромиссной?
— Близкие принимают меня со всеми достоинствами и недостатками. Наверное, им со мной (такой, какая я есть) комфортно, раз они рядом. Свою природу сложно менять, можно только на уровне ухаживаний изобразить, что ты розовая и пушистая, но от сути все равно не убежишь. Однако женщина есть женщина. В семье, на своей территории каждая становится более мягкой.
— Материнство в вас открыло новые грани?
— Я стала гораздо более терпимой, терпеливой. На ребенка же невозможно раздражаться, обижаться. Другое дело, что я не из тех, кто может часами сидеть, играть в какие-то «кастрюльки». Это для меня самое сложное. Над этим еще надо работать. (Смеется.) Но у нас совершенно прекрасная, магическая няня с педагогическим образованием, которой все это в кайф, а я где-то бегаю по дому, что-то делаю,
— Балуете Анечку?
— Смотря что вы имеете в виду. Мне доставляет огромное удовольствие покупать ей игрушки, одежду, что-нибудь вкусненькое, а также материалы через интернет магазин пряжи. Но я не мягкая мама. И моя мама, актриса Марина Левтова, тоже была довольно строгой. Костя балует дочку больше, потому что он проводит с ней меньше времени, скучает. Он для нее — праздник. А мне иногда приходится заниматься воспитанием. Хотя на самом деле Анечка — прекрасный, умный, резвый и шкодный ребенок. И благодаря Косте я поняла, что именно эту шкодность, живость, непосредственность важно подольше сохранить в ребенке. Хотя это не исключает в ней усидчивости. Она очень сообразительная, в свои два года уже знает буквы.
— Повезло с ребенком!
— Повезло с папой! Я выбрала правильного папу (Смеется.) Кстати, она на него очень похожа — те же карие выразительные глаза. Хотя и от меня что-то есть. Это так поразительно, какая-то алхимия происходит, и ваши черты вдруг дают неожиданное сочетание. За этим очень интересно наблюдать, узнавать.
— В куклы до сих пор играете? Когда-то вы даже сами лепили из пластики.
— О чем вы? Не до кукол — ребенок отнимает все свободное время.
— А у Ани есть доступ к вашей коллекции?
— Нет, это в основном бьющиеся вещи, пока рано. Может быть, когда-нибудь будем вместе лепить, пополнять коллекцию.
— Из прошлой жизни остались какие-то радости? Шопинг, например?
— Да, когда-то я любила пройтись по магазинам в поисках красивых вещиц, но с появлением Ани это отошло на второй план, потому что сейчас я с гораздо большим удовольствием и даже азартом выбираю что-то ребенку. На себя времени уже не остается. Да и, откровенно говоря, я стала спокойнее относиться к одежде. И потом, у меня большое количество съемок, фото-сессий. С каждой я стараюсь что-то себе оставить, потому что понимаю — профессионал за меня уже сделал выбор, это красиво, это стильно. Часто дарят косметику, обувь. Кстати, обувь и сумки — это до сих пор моя слабость. В свое время любила украшения — сама покупала, мне дарили, а сейчас нейтрально стала относиться. Скорее, куплю какие-нибудь прикольные часы за три копейки.
Вот к чему я действительно неравнодушна - это антиквариат. Обожаю смотреть, выбирать: и украшения, и мебель, и милую мелочевку. Блошиные рынки мне доставляют невероятное удовольствие,
— Какое последнее приобретение?
— Смешной советский пупсик годов пятидесятых.
— В вашу коллекцию кукол?
— Нет, просто так. Знаете, такой пластмассовый пупсик, у которого глаза открываются — закрываются, в чепце с кудельками, в идеальном состоянии. Аня
иногда с ним играет — достает с полки. А вторая вещь — чугунная нашлепка с гербом Советского Союза. Помните, была такая на старых поездах? Я как ее увидела, сразу подумала: господи, куда же я это поставлю? Но было совершенно ясно — она мне нужна.
— И куда же она вписалась? Трудно представить...
- Пока никуда, но, видимо, на какую-то стену в конечном счете впишется. Часто привожу какие-то вещи из путешествий, со съемок. Из-под Судака недавно привезла старинное немецкое зеркало. Продавец говорил, что XIX век, а на таможне выяснилось: восемнадцатый! Как его провезли через границу — это отдельная история. Я летела самолетом. Естественно, сама я его не потащила. Уговорила художников с нашей картины - они ехали на машине. Как уж они уломали таможенников, не знаю. Но зеркало выпустили! Теперь висит у меня дома.
— А что за стиль в вашем доме, если в нем уживаются такие разные вещи?
- Классическая достаточно обстановка, но есть, например, антикварный комод, старинный стол, над столом — абажур. Все просто, но есть необычные элементы,
— Что привлекает в старинных вещах?
- Раньше умели делать Вещи с большой буквы. И за каждой — история. Человеческая история, история страны. Все эти потертости, трещинки — словно узоры времени. Раньше все было основательнее, что ли. Я очень люблю антикварные украшения. Старые бриллианты, например, совершенно по-другому отливают, в них есть какая-то глубина.
— Вы планируете жизнь или предпочитаете спонтанность?
- Нет, я не спонтанный человек, не романтик. Скорее рациональный и прагматичный. Мне нравится, чтобы все было на своих местах, разложено по полочкам, в свое время.
— Наверное, это влияние вашего знака, Девы, так проявляется.
- Думаю, да.
— Отдыхаете с мужем вместе?
- Этим летом были с мужем и дочкой в Испании на Коста-дель-Соль, отдыхали банально — пляж, хорошая гостиница. А потом взяли машину и поездили по стране. Были и в Кордобе, и в Гранаде. Главное впечатление — мон-стрической величины и какой-то нереальной красоты соборы, мусульманские храмы, переделанные в католические. Очень мощно! А потом мы оправились в Лиепаю, где Костя ставил спектакль. Это Латвия, небольшой такой город, небогатый, достаточно тихий, потому что туристов там немного. Но что меня поразило — насколько бережно там относятся ко всему! Допустим, если ты купил какое-то деревянное полуразрушенное здание, даже не представляющее большой архитектурной ценности, ты обязан его восстановить именно таким, каким оно было, по чертежам, во всех деталях, вплоть до материалов и цвета. А если у тебя во дворе растет большое дерево, ты не имеешь права его срубить без разрешения городских властей. Вы знаете, это потрясает! Особенно по контрасту с Россией. Насколько мы равнодушны к своей истории, к материальной да и духовной культуре, как мы ничего не ценим, не бережем... Да, кстати, недавно была смешная.,, нет, скорее, все-таки грустная история. Как-то вечером мы с Костей заезжаем во двор нашего дома и видим — рабочие выносят из верхней квартиры на помойку какой-то хлам. Подошли, присмотрелись — а там старых пластинок штук сто! У нас, естественно, глаза округлились, потому что на это невозможно смотреть равнодушно. Мы тут же все перегрузили в багажник машины. После чего работник нам вяло говорит: «Там кто-то умер, вот освобождаем комнату... там еще тяжелая такая... ну, машинка. Дадите рублей пятьсот — спущу», Я с замиранием спрашиваю: «"Зингер", что ли?» — «Ну да, такая чугунная, кованая». Мы, естественно: «Вот вам тысяча — несите!» Представляете — «Зингер»! Работающая! Ножная! Офигеть можно, восторг, а людям оказалась не нужна. Те же пластинки советские с классическими записями, не музейные, конечно, но у меня бы рука не поднялась выбросить. Для меня это память, для меня это ценность — они же пахнут, как в детстве! У меня такие были. А нашему человеку — наплевать. У нас не ценят свое прошлое, начиная с мелочей и заканчивая чем-то глобальным. В Европе своим прошлым не разбрасываются. Вот вы — молодцы! «Крестьянке» девяносто, а она жива, и это достойно уважения. Понимаю, скольких усилий требует конкуренция с глянцевыми изданиями, в основном иностранными, но тем ценнее то, что делаете вы. «Крестьянку» вполне можно назвать национальным достоянием. Это наша история. Пусть она продолжается.
Елена Денисова
